Читайте увлекательное расследование В.Васильева о зарождении аналитической философии в России и тайнах пребывания в Москве одного из величайших философов 20 века Витгенштейна.
В российской философии в последние годы происходит много чего интересного, но одна из самых приятных для меня вещей — появление все большего числа знатоков аналитической философии. На мой взгляд, это хорошо уже просто потому, что аналитическая философия — наследница классической философии, которую ценят все.
Но есть одна проблема — в Москве пока нет, насколько мне известно, такого уютного места, где эти закаленные люди (я говорю, разумеется, о знатоках аналитической философии) могли бы отдохнуть после работы и обсудить великие метафизические проблемы. Место такое нельзя придумать, его нельзя назначить, оно должно придуматься само. Буду рад, если моя заметка поспособствует этому. Разумеется, такое место должно быть наделено каким-то символизмом, должно быть связано с событиями, важными для любого аналитического философа. Это могло бы быть, допустим, какое-нибудь кафе, расположенное неподалеку от дома, который, к примеру, можно было бы назвать местом зарождения отечественной аналитической традиции.
Тут сразу можно было бы сказать об утопичности подобных рассуждений. Как можно определить такое место? Когда вообще зародилась у нас эта традиция?
Вопрос об истоках аналитической традиции в нашей стране, конечно же, спорный, это ясно. Но не настолько, как можно подумать. Начнем с того, что аналитическая философия с самих своих истоков прочно ассоциируется с математической логикой. И это неудивительно, ведь первый из отцов-основателей аналитической философии, Г. Фреге, собственно, и создал ее. И по сей день это главное орудие аналитических философов, олицетворяющее их любовь к точности и доказательности. Так вот, зарождение отечественной аналитической традиции можно увязать с возникновением позитивного интереса у наших философов к математической логике. Разумеется, это большая тема, но некоторые вещи не вызывают сомнений. Одна из них — роль Софьи Александровны Яновской (1896-1966). Она прожила насыщенную жизнь, в которой были довольно резкие повороты. Одним из таких поворотов как раз и стало ее увлечение с середины 30-х годов математической логикой. До этого она занималась историей и философией математики, прорабатывала математические рукописи Маркса. И вдруг с 1936 года у нее пробуждается интерес к математической логике. И этот интерес и даже любовь в дальнейшем лишь возрастают. Она читает курсы математической логики в МГУ, продвигает идею создания кафедры математической логики на механико-математическом факультете МГУ, а затем способствует внедрению курса математической логики на философском факультете МГУ. Думаю, что именно этот шаг заложил фундамент будущего расцвета аналитической философии в нашей стране.
Но чем же был вызван интерес Яновской к математической логике в середине 30-х гг.? На этот вопрос можно было бы никогда не получить четкого ответа, если бы не свидетельство ученика Яновской — Б. В. Бирюкова. Бирюков сообщает (Бирюков, Бирюкова, 50), что до середины 30-х годов Яновская действительно не интересовалась математической логикой и плохо знала труды Фреге, но ситуация резко изменилась после того как гостивший в СССР в сентябре 1935 г. Людвиг Витгенштейн подарил ей главное сочинение Фреге «Основные законы арифметики», которое начинается с изложения основ математической логики и продолжается применением ее к арифметике. Бирюков сам держал в руках экземпляр этой книги и знал от Яновской историю его появления. Таким образом, есть достаточно серьезные основания считать, что перелом в ее взглядах на математическую логику был связан именно с общением с Витгенштейном.
И здесь мы подходим к главной теме этой заметки. Мы не знаем, когда именно Витгенштейн подарил книгу Фреге Яновской. Но точно известно, что Витгенштейн приходил домой к Яновской и «оживленно беседовал» с ней. И его подарок едва ли случайно соотнесен с фактом этой встречи. Некоторые подробности их общения известны из воспоминаний соседки Яновской по коммунальной квартире Х. И. Кильберг (Кильберг, 104). Это свидетельство само по себе не вызывает сомнений, но не отвечает на вопрос, где именно находилась интересующая нас квартира, этот «корпус», где, по словам Кильберг, они жили с Яновской семь лет в тридцатые годы. Можно ли установить это?
Решить этот вопрос могли бы дневники Витгенштейна, но они не содержат окончательного ответа. Страницы, соответствующие датам визита Витгенштейна в Москву и Ленинград, скопированные в Кембриджском архиве Витгенштейна, расшифрованные и введенные в оборот В. П. Шестаковым (впоследствии расшифровка была уточнена Б. В. Бирюковым и Л. Г . Бирюковой) заполнены адресами и фамилиями, среди которых встречается упоминание и о Яновской. Многие из них отмечены вскользь, и нет никакой гарантии, что Витгенштейн посетил эти места и повстречался с перечисленными людьми. Скажем, тут есть запись «Office Дворец труда 546». (Бирюков, Бирюкова, 73). Б. В. Бирюков считал, что речь идет о здании на Ленинском проспекте, д. 42, в районе площади Гагарина, действительно тогда уже построенном. Но профсоюзы переехали туда позже, а в 1935 г. «Дворцом труда», как явствует из справочника «Вся Москва» за 1936 г., назывался дом по адресу Солянка 12. Этому адресу соответствовал бывший Воспитательный дом, громадное здание на берегу Москва-реки недалеко от Кремля. Здесь, стало быть, мог побывать Витгенштейн. Хотя гарантии, что он добрался туда или, к примеру, гулял по Арбату (название этой улицы тоже упомянуто в дневнике) нет никакой. Разумеется, надежен в этом плане адрес гостиницы, где он остановился. В письме Г. Паттиссону от 22 сентября Витгенштейн сообщает, что «завтра вечером покинет Москву», добавляя, что «живет в комнатах, где останавливался Наполеон в 1812 г.» (см.: Monk, 352). Мне встречалось предположение, что речь идет о гостинице «Метрополь», потому что из нее виден Кремль, где сидел Наполеон (Человек, сопровождавший Витгенштейна, мог сказать при выходе из отеля и подразумевая Кремль: «Здесь останавливался Наполеон», а Витгенштейн мог истолковать это «здесь» как относящееся к самому отелю «Метрополь»). Другие варианты и правда менее вероятны.
Так или иначе, но один адрес в дневнике на 23 сентября выделяется на фоне всех других своей детальностью. Запись гласит «Малые кошки 7. Haus 4. Квартира 173. Autobus N 18» (Бирюков, Бирюкова, 85). Поскольку наверняка мы знаем только об одном частном визите Витгенштейна, к С. А. Яновской, заманчиво предположить, что это именно ее адрес.
Такое предположение действительно было высказано в статье Б. В. Бирюкова и Л. Г. Бирюковой. В этой же статье совершенно справедливо утверждалось, что Витгенштейн скорее всего допустил описку в названии улицы, и что в действительности речь идет об улице Малые Кочки (а не «Кошки»), впоследствии переименованной в улицу Доватора и находившейся недалеко от спорткомплекса «Лужники». Ни Бирюковы, ни другие авторы, впрочем, не приводят подтверждений гипотезы об адресе Яновской. А без них нашу задачу нельзя будет считать решенной. Между тем, подтверждения можно найти. Во-первых, в уже упоминавшихся воспоминаниях Х. И. Кильберг есть эпизод, где она цитирует письмо С. А. Яновской, отправленное в июле 1937 года из Кремлевской больницы. Из него можно заключить, что она и Кильберг живут именно на ул. Малые Кочки: рассуждая о книге В. Катаева «Белеет парус одинокий», Яновская замечает: «И как приятно – что у Катаева играют не в пряталки (как на Малых Кочках), а в дыр-дыра…» (Кильберг, 107). Но самое очевидное подтверждение можно извлечь из «Телефонного справочника граждан Москвы» за 1935 г. Тут указан адрес С. А. Яновской — ул. М. Кочки, 7 (Городской телефон, 196).
Таким образом, место встречи Витгенштейна и Яновской можно установить и без дневников Витгенштейна. Но их ценность в том, что они сообщают полный адрес. Теперь мы знаем, что она жила в квартире 173 и что эта квартира находилась в четвёртом корпусе (Бирюков и его помощники почему-то предположили, что 7 — это номер отделения милиции, а номер дома — 4; это предположение неверно хотя бы потому, что у отделения милиции был другой номер — 41 (Вся Москва, 567)). Позволяет ли эта информация понять, в каком именно доме произошла встреча Витгенштейна и Яновской? Хотя корпуса дома 7 сохранились, трудность в том, что переименованной оказалась не только сама улица Малые Кочки, изменились и номера домов и корпусов. И хотя по старым планам можно точно установить, какая группа домов имела номер 7, не существует, похоже, ни одной изданной карты, где были бы указаны номера корпусов этого дома по ул. М. Кочки.
Всего этих корпусов было десять. Эти здания, входившие в рабочий поселок «Усачевка» и считающиеся памятниками конструктивизма, были построены еще в конце 20-х гг. Так как же выяснить, в каком из них находилась квартира 173? Посмотрим на план этого участка.
Обратим внимание, что в этом блоке из пяти строений есть два типа домов — маленькие и большие. В маленьких три подъезда и, соответственно, 30 квартир (кроме дома 10 по Кооперативной). В больших домах шесть подъездов и 62 квартиры (из-за шестиэтажных башенок). Из базы данных общества «Мемориал» следует, что первый корпус был маленьким домом и что в третьем корпусе была квартира 153. Такое возможно, лишь если второй и третий корпуса — большие дома. Значит, четвёртый корпус был маленьким домом. Но каким именно — был ли это дом 7 по ул. Доватора, дом 10 по Кооперативной или дом 12/16 по той же улице? Ответ на это даёт книга Е. Е. Соловьевой и Т. В. Царевой «Новые дома» (2012), где приводится техническая документация об участке. Из неё следует, что четвёртым корпусом был нынешний дом 7 по ул. Доватора (Соловьева, Царева, рис. 24.11 — спасибо Кириллу Попову за эту ссылку). Теперь можно уточнить и квартиру. Первым корпусом был дом 12 по Кооперативной (30 квартир) вторым и третим — дома с 62 квартирами, значит это должен быть второй подъезд, пятый этаж, квартира 19 по Доватора 7/8. На кухне этой квартиры, получается, и состоялась встреча Яновской и Витгенштейна.
И это возвращает нас к тому, с чего я начал эту заметку. Теперь мы знаем, где именно зародилась наша аналитическая философия, где кембриджский гость вел, возможно, свою самую доверительную беседу в «булгаковской» Москве. Справочные издания того времени рисуют образ расслабленного города, не подозревающего о скорых массовых репрессиях: города, где можно было заказать продукты в гастрономе по телефону с доставкой на дом, купить билеты на самолёт по телеграфу, отправить факс, сходить на «дансинг», в музей современного западного искусства, ну или в платную поликлинику.
Неподалёку от «Дома Витгенштейна» недавно открылось кафе под названием “Archie” (см. план выше). Я в нем пока не побывал, но знаю, что там вроде как «английская колониальная кухня». Если так, то это то, что надо. Витгенштейн приехал из английского Кембриджа и создал нам аналитическую философию, а мы в этом кафе разберемся, что делать с ней дальше)
Спасибо А. В. Кузнецову, Р. Монку, С. Розову, В. И. Маркину, Д. К. Маслову и В. А. Бажанову, за ценные замечания. Особая благодарность Арсению Хитрову и Кириллу Попову за уточнение одного из ключевых моментов.
На фото:
План участка на бывшей ул. М. Кочки
В подъезд справа заходил Витгенштейн
Та самая кухня — 5 этаж, слева (или справа, что менее вероятно) от двух рядов маленьких окошек.
Ссылки:
Бирюков Б. В., Бирюкова Л. Г. Людвиг Витгенштейн и Софья Александровна Яновская: «Кембриджский гений» знакомится с советскими математиками 30-х годов // Логические исследования. Вып. 11. М.: Наука, 2004. С. 46-95.
Городской телефон: Список абонентов московской городской сети (Телефонный справочник граждан Москвы). М., 1935.
Вся Москва: Адресно-справочная книга. М., 1936.
Кильберг Х. И. Верность долгу // Женщины – революционеры и ученые. Отв. ред. И.И.Минц, А.П.Ненароков М., Наука, 1992. С. 104-107.
Соловьева Е. Е., Царева Т. В. Новые дома: Архитектура жилых комплексов Москвы 1920-х — 1930-х годов. М., 2012.
Шестаков В. П. Людвиг Витгенштейн: поездка в Россию // Вопросы философии. 2003, 5. С. 150-158.
Monk R. Ludwig Wittgenstein: The Duty of Genius. London, 1990.